Полная темнота, жесткий ледяной пол. Мышцы свело от холода или от боли - это дало ей осознание того, что она жива и в этом мире. Попытка встать кончилась тем, что комната начала вращаться перед глазами, и девушку стошнило на пол, пришлось сесть на колени и унять дрожь в теле, чтобы не упасть в собственную лужу. Протянув руку влево, она коснулась стены и сразу же, как будто в стене было зарядное устройство памяти, она вспомнила все от начала до конца. В голове Бесс присутствовало какое-то странное отупение, кожа на ощупь была как резиновая. Она поднялась на подкашивающихся ногах. Справа был единственный источник света в комнате - тонкая щель под дверью. По направлению к двери раздался звук - звяканье. Как будто что-то металлическое упало на пол. Девушка вспомнила - именно этот звук и вывел ее из глубин подсознания. За дверью раздались шаги и грубые хриплые голоса.
- Пойду посмотрю, чем она там звякает.
- Помнишь, если с ней что случится...
- Да помню, помню. Ты иди лучше обход делай. - После этих слов раздался вздох, и шаги разделились. Одни шли от двери, другие к двери.
Шаги остановились около двери, затем она услышала тонкий писк и дверь медленно и бесшумно открылась, осветив ярким прямоугольником комнату. Помещением оказалась квадратная коробка из строительного композита. На полу, далеко от двери, лежал матрас, на нем коричневое одеяло и грязная подушка. Постель лежала около закрепленной на стене раковины, потрескавшейся от времени и заросшей чем-то бурым. Краны тоже были ржавые. Под раковиной находилось синее пластиковое ведро. В комнату вошел большой человек с небритым широким лицом. Он ухмылялся. Одет человек был в камуфляжную одежду, штаны подпоясаны широким ремнем, на груди у него был бронежилет. На ремне висел огромный нож, на бедре - дубинка.
- Ага, - сказал тип, - проснулась. Я думал, чем ты там звякаешь, уж не пряжкой ли своего ремня? - и Бесс с ужасом заметила, как бандит расстегивает своей ремень.
- Тебе же сказали, - она запиналась, - что меня нельзя трогать?
- Разве? Мне нельзя тебе вредить, но ты же умная, все будет хорошо, если дергаться не будешь.
Элизабет медленно отступала назад, к раковине, бандит медленно шел к ней, разоблачаясь. С хрустом он отстегнул липучки бронежилета и кинул его на пол. Она почувствовала холодную стену. Все, дальше идти некуда. Когда она подняла голову к потолку, она искала глазами Бога. Не там, где оканчивался потолок, а за ним. Она силилась пронзить композит и все, что было над ним и увидеть… Она увидела. За спиной бандита недалеко от двери секция потолка исчезла. Что-то втянуло ее вверх. Затем она с ужасом заметила, как из отверстия в потолке кто-то выскочил мягко, без звука приземлившись на пол. Тот, кто шел к ней, даже не подозревал о существовании кого-то за спиной, да и она почти потеряла из виду нового участника. Тень прыгнула. Почему-то ноги бандита подкосились, а голова дернулась назад. Он испустил удивленный возглас, затем громкий хрип и что-то со стуком покатилось по полу, на который вылилось нечто темное, густое, разлилось в огромную лужу. Безголовый труп упал совсем рядом с ногами Элизабет, кровь толчками выплескивалась из шеи ей под ноги. Желудок девушки, как ей показалось, решил перевернуться внутри и она, только успев добраться до раковины, склонилась в рвотном позыве над ржавой поверхностью. После того, как ей немного полегчало, она повернулась лицом к входу, вся покрытая капельками пота, прислонилась спиной к стене и медленно опустилась на пол. Она закрыла лицо руками и зарыдала. Ее окликнул знакомый голос:
- Тихо, давай соберись и пошли, - где она его слышала? Тихий, но твердый голос с какими-то металлическими нотками. Его невозможно было ослушаться. Девушка начала подниматься на нетвердых ногах, когда сквозь шум в ушах она услышала шаги, уже под самой дверью.
- Что тут происходит? - с этими словами дверь распахнулась, и на порог камеры вошел второй охранник. На его лице маски стали меняться стремительно: настороженность, полный ступор, недоумение, ярость. Но он не успел ничего сказать или сделать. Справа, как будто вырастая из тени, появился странный человек и дернул рукой в сторону охранника. Тот мгновенно схватился за шею, сделал несколько шагов и, наткнувшись на стену, с хрипом сполз вниз. Между его пальцев торчала блестящая стальная рукоятка метательного ножа.
Человек вышел на свет, и оказалось, что он невысок. Капюшон скрывал его лицо, а плотная удобная форма темно-синего цвета - тело. На широком поясе висели какие-то приспособления, несколько ножей, круглые шары гранат. За спиной угадывался автомат, но не такой, какие Элизабет видела в фильмах, а маленький, но с узнаваемым утолщением глушителя на стволе. Ее спаситель откинул капюшон и снял очки.
- Майк! - удивленно крикнула Бесс. Она узнала своего незадачливого ухажера. Она могла предположить что угодно, только не то, что этот странноватый тип окажется таким хладнокровным и умелым убийцей.
- Вообще-то меня зовут Джон Шорти, можно просто - Шорти. «Майк» было придуманным именем. Итак, нам с тобой, леди, надо убираться отсюда как можно скорее, - все это время Джон ощупывал убитых охранников. Он выуживал из их карманов уже не нужные им прямоугольные магнитные карты, какие-то ключи. Затем он сделал совешенно тошнотворную вещь - у каждого отрезал по большому пальцу и положил их в банку, заполненную серым полупрозрачным гелем. - У меня есть план. Будешь выполнять все, что я скажу - останемся целы и даже выберемся отсюда, если же нет… - он многозначительно посмотрел на Бесс, и та опустила голову под его тяжелым взглядом.
- Я все поняла, - сказала она тихо.
- Вот и молодец, - сказал Джон, - а теперь слушай сюда. - Он стал говорить еще тише, взял Бесс за плечо и притянул к себе поближе, - там коридор, много казематов, но наш путь - наверх. Лестница видна даже отсюда, так что не заблудишься. Я пойду НАД тобой. Наверху сидят охранники, ты их отвлечешь. Они пойдут за тобой обратно, посередине потолка коридора я вывинтил панель - дальше мое дело. Главное - выманить их сюда. Промажешь и не добежишь - обломаешь весь план. Действуй.
Сегодня была смена Мэта, высокого темнокожего парня, выросшего на улицах Нью-Йоркского муравейника, и сорокалетнего Кертиса, ветерана латиноамериканских войн. Мэт стоял посреди небольшой каморки охраны и смотрел на экран, создающий голографическую проекцию изображения с камер.
- Ты нервный какой-то сегодня, - разгладив воротник своей формы, проговорил Кертис. Его раздражала манера Мэта вечно торчать посреди тесной каморки.
- Я смотрю на камеру в коридоре. Уже пятнадцать минут эти двое не появлялись.
- Да оставь их в покое. Может они того…
- Чего? - обернулся на напарника чернокожий.
- Ну педики, чего.
- Да ну тебя, ты… ох ты черт! - Мэт отшатнулся от экрана и бросился к оружейной стенке. На одном из голографичеких полей был коридор, ведущий к лестнице наверх, оканчивающейся как раз дверьми в их каморку. В начале коридора появилась девушка, которую недавно привезли на объект. Она была без штанов и шла, держась за стену. Ее ноги до колен снизу были забрызганы чем-то красным.
- Так, - подбежал к оружейному шкафу и Кертис, - эта соска оказалась круче, чем мы думали. Эти дебилы, видать, к ней сунулись, и она их уделала. Как - не пойму, - он взял барабанное ружье, стреляющее резиновыми пулями, - но нам надо ее жестко нейтрализовать. Бери тазер, попробуем ее загнать обратно.
- Да ты не паникуй, - улыбнулся улыбкой маньяка Мэт, показав свои измененные зубы-импланты. Они были сделаны заостренными. - Смотри, она у стены упала. Еле идет, мы ее голыми руками возьмем.
- Дурак, она хитрая. Если сама пойдет - хорошо, но я бы не надеялся на твоем месте.
Двое охранников покинули помещение и стали аккуратно спускаться по освещенной биолюминесцентными лампами, звенящей при каждом шаге металлической лестнице вниз. Впереди в неярком мягком зеленом свете шел Мэт, за ним, вскинув ружье и уперев приклад в плечо, Кертис. Он надел бронежилет на всякий случай, а вот напарник его шел спокойно в одной футболке: под кожей чернокожего парня был прочный панцирь, вшитый в каких-то трущобах. Панцирь выдерживал попадание пистолетной пули.
И вот они уже почти рядом. Девушка лежит слева у старой бетонной стены, дышит с трудом, на полу мазки крови в тех местах, где ее ноги касались пола. Полная тишина - слышно только их дыхание и шум воды в водопроводных трубах.
- Эй, вставай давай, - сказал Кертис, наставив на нее ствол.
- Пусть еще скажет, куда делись наши и чья это кровь! - громко возмутился Мэт, и в этот момент оба услышали позади себя свист. Они обернулись одновременно, и одновременно им в шеи воткнулись с тихим свистом метательные ножи. Хрипя, охранники сползли по стене и упали рядом с Элизабет. К ней широким шагом подошел Джон и, выхватив ружье у умирающего охранника, поднял девушку.
- А теперь мы быстро идем отсюда, их отсутствие заметят через пять минут.
- Я не могу быстро идти, все кружится перед глазами, - раздался еле слышный голос Бесс. Она действительно готова была потерять сознание. Парень приложил руку к капюшону в том месте, где у людей находятся уши, и проговорил:
- Все, начинайте, она у меня, выйдем меньше, чем через пять минут. - И затем, обращаясь к Элизабет, - Держись за меня. Так даже лучше будет.
Выйдя из небольшого помещения охранников, Шорти и держащаяся за него Элизабет попали в просторное пустое помещение с бетонным неровным полом, потолком и стенами. Кроме трех ярких ламп дневного света, дальняя из которых периодически моргала, помещение не освещалось ничем и было абсолютно пустым. У противоположной стены находились три ступеньки и дверь, по всей видимости - наверх.
- Так, осталось чуть-чуть. Давай, пошли, - подтвердил предположения Элизабет Джон, и они пошли быстрым шагом через комнату. Дойдя до середины, молодой человек вдруг заметил прямо по курсу движения в двух шагах легкое трепетание воздуха, как над шоссе в жаркий полдень. Он мгновенно понял, что это, и когда огромный наемник стал проявляться из воздуха перед ними, диверсант, пригнувшись, отскочил в сторону. Серб тоже был готов, и когда двое беглецов подошли достаточно близко, он нанес прямой удар рукой. Металлическая рука просвистела в нескольких сантиметрах от головы Джона и прошла дальше по инерции - к голове девушки. Ее задело ударом металлической руки совсем чуть-чуть. Механическая конечность мазнула ей по лицу, но и этого оказалось достаточно, чтобы превратить милое личико в кровавую кашу, а сознание девушки выключить. Когда она падала на бетон, уже никак не контролируя себя, она ударилась затылком о пол.
Джон встал после переката на ноги, как кот. Первое, что он увидел, это огромного наемника, бросившегося к девчонке. Один из двух оставшихся метательных ножей полетел в глаз наемнику, второй, рассекая со свистом воздух, воткнулся в шею Серба. Нож, ударивший в глаз, только заставил наемника отшатнуться, а ударивший в шею - отступить на несколько шагов. В следующую же секунду парень стоял над девушкой, сняв с кобуры на ноге свой пистолет с глушителем. Нож, не вошедший в шею и на миллиметр, со звоном упал на пол. Левой рукой наемник дотянулся до рукоятки ножа, торчащей из глазницы, и выдернул его. На месте глаза теперь был неприглядный, рассеченный надвое глазной имплант.
- Надо же, - тихо, с утробным рычанием, проговорил наемник, глядя на дуло пистолета, направленное на него, - испортил мне глаз. Знаешь, сколько он стоит, а? Ты мне угрожаешь этой пукалкой? Подкожная броня, усиленная кожа, наращенные мышцы - да я могу очередь из автомата за своей спиной спокойно держать, - уже почти крича, произносил наемник. - А ты мне тут угрожаешь каким-то «Вальтером» с глушителем.
- М22 так быстро со спины не снимешь, да и руки все время заняты были, - тихо проговорил Джон. Странным показалось Сербу, что этот коротышка не выказывал абсолютно никакой нервозности, не говоря уже про страх.
- Вот что, - продолжил наемник, его руки тем временем претерпевали трансформацию: кисти, отклонившись в сторону, высвободили из отсеков в искусственных предплечьях два лезвия, а затем сомкнулись на рукоятках, - поиграли и будет. Я предлагаю тебе не дурить, тебе же жить хочется? У тебя никаких шансов против меня нет, - наемник стал слегка водить своими ножами из стороны в сторону, слегка присев на ногах и приняв позу готовности к бою. - Я тебе предлагаю свалить по-тихому, и я сделаю вид, что тебя и не было - мне она нужна. Если нет, я нападаю.
Шорти не стал говорить ни слова - он просто выстрелил в пах наемнику, а затем два раза в голову. Конечно, вся эта броня, вшитая в киборга, предотвратила какие-либо серьезные повреждения, но удар есть удар: даже несмотря на болевой чип, наемник на несколько секунд опешил. Единственный его глаз, пока он распрямлялся, налаживал изображение заново - от удара по голове двух пуль сознание на секунду отключилось. В голове раздавались глухие удары, и не сразу Серб смог разглядеть своего соперника: тот оттаскивал бесчувственную девушку к правой стене. Наемник распрямился. Шутки кончились, пора убивать. И в эту секунду он осознал, что глухие удары раздавались не в его голове, а за дверью - что-то очень быстро приближалось.
Одновременно с поворотом назад Серб активировал камуфляж. Он обернулся, чтобы увидеть стальную дверь, вылетающую из своих петель от мощного удара и падающую недалеко от него. Столбы пыли только начали подниматься, Серб уже почти весь исчез, растворившись в воздухе, как в темноте за дверью ярко вспыхнуло что-то, осветив громадный силовой доспех - оператор слегка присел, чтобы разглядеть комнату внутри. Грохот огромного оружия, которое было в руках штурмовика, многократно отразился от стен зала. Серб, пронзенный мощным противотанковым патроном, раскинув руки, отлетал назад, выходя из режима маскировки. Он был мертв, когда, окончательно проявившись, упал на пол. Оператор брони, грохоча ботинками, вбежал в помещение.
- В порядке? - усиленный микрофоном шлема бас огласил помещение не сильно тише выстрела. Шорти поднял большой палец левой руки вверх, а из караулки уже выскочили несколько охранников. Они опешили от увиденного зрелища, и это было роковой ошибкой: двуствольное оружие бойца изрыгнуло из верхнего ствола очередь крупнокалиберных снарядов, разнесших наемников в клочки. Оператор брони рванулся дальше, пробивая себе дорогу через караульное помещение вниз, в казематы подземных складов порта «Южный Найт Сити».
Механические погрузчики завозили контейнеры по скрипящему трапу небольшого беспилотного грузового судна. Джон шел мимо рядов металлических бочек и пластиковых ящиков, увешанных наклейками и голограммами владельцев, в сторону пандуса, к которому три врача направляли антигравитационные носилки. На них, подключенная к приборам жизнеобеспечения, лежала Элизабет, лицо которой было замотано медицинскими синтетическими бинтами. Он поравнялся с врачами:
- Как она? - спросил он у первого, с кем встретился глазами. Обгоняя медленный шестилапый робот-погрузчик, вся процессия начала подниматься по пандусу.
- Все хорошо, - жизнерадостно ответил медик, - сотрясение, перелом носа, несколько выбитых зубов, большая гематома. Плевое дело - за две недели полностью реабилитируем, даже внешность так отреставрируем - и не вспомнит.
-Дудки, - слабо прохрипела больная, схватив кистью зафиксированной руки Джона за куртку. - Такое не забудешь. - Джон поразился, насколько изменился ее голос - это уже был голос женщины, повидавшей в своей жизни много плохого. Но, он отметил не без радости, с некоторой долей надежды. - Подождите, - прошептала она, - что со мной будет?
- Тебя вылечат, - сказал, остановившись, Джон. Он откинул капюшон, и теперь холодный ветер трепал его короткие волосы, - и ты останешься у нас. Твоя подруга мертва, твой отец подписал с нами контракт. Ты в него включена.
- Почему? - слезы боли и огорчения потекли по ее щекам, - почему все всё решают за меня? Я что, особенная? У меня больше генетических цепочек? Я носитель уникального органа, или что? Что со мной не так? - ее рука вцепилась в куртку Джона и сильно сжала ее.
- Не в этом дело, - он взял ее руку, - дело в твоем отце. У него есть одна проблема - ты. Он слишком любит тебя, и скорее допустит переход к бандитам и эксперименты над людьми, чем хоть малейший вред тебе. Ты - вся его жизнь, и ты, хочешь того или нет, являешься самым ценным приложением к его контракту.
Рука Элизабет безвольно упала на чистую простынь, она закрыла глаза и позволила врачам унести себя в трюм.
- Не очень-то ты был тактичен, - проговорил его друг, выскакивая, как голограмма-реклама, из-за контейнеров на палубе. - Пойдем, командор на носу корабля, Рино отчитывает за то, что он опять кучу народу положил почём зря. И тебе сейчас тоже достанется.
Пройдя на нос, Шорти увидел около бухты каната невысокую фигуру в длинном плаще до земли. На шее человека был шарф. Яркий прожектор освещал его волевое заостренное лицо, а рядом стоял возвышающийся над ним на целую голову коротко стриженый человек в одной футболке, заправленной в штаны. На ремне висел боевой нож. Человек в плаще держал ладонь левой руки на могучем бицепсе бойца и что-то ему говорил.
- А, вот и ты, Джон, - сказал тот, кого, видимо, Сэм назвал командором, когда Шорти поднялся по трем ступеням. - Скажи мне, как себя чувствуешь?
- Да нормально, командор, - сказал парень. Ростом он уступал своему командиру, но был несколько плотнее и шире. - Мне девчонку жаль. Медики сказали, что она встанет на ноги через две недели, но мысль о том, что она всегда являлась и сейчас является лишь пунктом в контракте своего отца, а сама по себе никому не интересна, ее угнетает.
- Здесь есть, отчего огорчиться. Скажи, люди, которые отправились на тот свет от твоей руки, действительно заслуживали смерти?
- Да я как-то не задумывался, командор. Я был один, времени думать не было. Я подумаю потом, после всего.
- Ты не сможешь подумать потом, друг Джон, - покачал головой человек, - потому что даже сейчас уже слишком поздно. Потому что эти люди уже мертвы. Каковы бы ни были твои измышления, они не вернут их обратно к жизни. Смерть - это то, что никак нельзя исправить. Ты должен подумать об этом. В чем твое главное отличие от мясника, бездумно покалечившего бедную девушку? Но это долгий разговор - он не для палубы. Даже не разговор, это больше похоже на размышление. Для тебя одного. А сейчас пройдемте, господа, в мою каюту - я предлагаю отметить завершение операции. Не считая некоторых шероховатостей, оно все-таки было успешным - все наши цели были достигнуты.
По дороге в каюту командора Джон был особенно задумчив. Он не замечал суеты в доках, холодного ветра, крика моряков. Он размышлял о произошедшем. Когда-то давным-давно он приучил себя не бояться боли, смерти, ран. Он шел в сражение, заранее думая о себе, как о мертвом, и отрешившись от себя. Но сейчас, стоя над этой девчонкой, он подумал, что сражение с киборгом было особенным. Пожалуй, это было его главным сражением - в нем уже недостаточно было умереть. Смерть не изменила бы ничего, и все, за что он сражался, исчезло бы, сделав его прошедшую жизнь пустой и никчемной. В этом, главном для него, сражении единственным выходом могла быть только победа, победа любой ценой: выбор без выбора, когда смерть - всего лишь еще одна форма позорного поражения. Но невольно он думал о том, что легко мог бы избежать и смерти двоих охранников в коридоре. Просто ему оказалось проще убить их, чем возиться с более гуманной нейтрализацией - вот и все, хотя эти люди ни в чем не были виноваты и ничего ровным счетом не сделали ни ему, ни девушке. Просто оказались в неудачном месте в неудачное время. Подвернулись под руку. И тут командор тоже был прав - ему придется еще долго сражаться с самим собой за понимание ценности человеческой жизни.