Решил вернуться к давно не дописанному рассказу. И, чтоб не забыть, что надо писать дальше, выложу первую часть.
Посреди обширных пространств к югу от озера Мичиган стоял огромный торговый центр. На его крыше выросли молодые деревца, на парковке кое-где пробилась трава, солнечные панели работали далеко не все, раскрываясь как лепестки цветка с восходом солнца и снова прячась в ниши стен с закатом.
Архитекторы этого здания и представить себе не могли, что вокруг их детища кто-то построит трехметровую ограду из сваренных вместе автомобильных крыш в несколько слоёв, что в его внутренних помещениях на третьем этаже вместо магазинов будет один большой бар.
Ветры рушащейся экономики и далёкой войны сделали ненадолго ненужным и забытым торговый комплекс, находящийся далеко от города Чикаго. Его забыли жители города, корпорации и власти – им было не до того, а открыли его для себя заново, спустя много лет совсем другие, но тоже забытые всеми люди.
Сложная программа управления зданием ещё работала, как и её терминалы, получая питание от огромных солнечных батарей, система распознавания речи помогла найти общий язык с теми, кто не умел читать и писать. В скором времени в одном из уголков Американской Пустоши снова заиграл очень знакомый её жителям сюжет: кочевники обустраивают автономное стареющее здание, давным-давно ставшее никому не нужным и могущее благодаря своим программам управления объяснить кочевникам, что и где надо поддерживать в рабочем состоянии. И, главное, как.
Старые трейлеры с двух сторон ограничивали проход, по которому шли навстречу друг другу два потока людей. Гомон, крики продавцов товара, слышимые с лотков, дым и запахи от готовящейся еды в забегаловках – всё это наполняло воздух этой улицы, как называли проход на рынке от стоянки трейлеров до главного входа в Здание местные люди. Главный дом, вокруг которого они обустроили свой маленький город в пустоши, обнесённый стеной, они называли просто – Здание. По проходу шли разные люди обоих полов – одетые в грязные комбинезоны и шляпы работники сада, грузчики в футболках (сейчас была середина жаркого лета), женщины в обрезанных как можно короче джинсовых шортах. Среди всей толпы выделялись трое. Первый – очень высокий человек, носивший на лице черты негров, индейцев и белых людей. Его густые вьющиеся волосы были собраны в хвост. Носил он на теле старый комплект брони американских солдат, такие комплекты часто всплывали на рынках, будучи официально списаны со складов снабжения. За спиной у человека висел на ремне огромный дробовик, на поясе – не менее внушительный револьвер с одной стороны, и небольшой армейский нож в ножнах с другой. Что больше всего бросалось в глаза местным жителям – это лицо этого человека. Ни явно заметных шрамов, ни глубоких морщин, ни следов тяжёлой жизни в пустошах – явно этот человек был здесь, в поселении, гостем. Он родился на острове Гаити, но многие из местных не подозревали о существовании такого острова, потому никто бы не смог точно сказать, какой расы был этот гость. А больше всего местным жителям, которые смотрели в глаза Гаитянца, запомнилось ощущение, вызываемое взглядом его тёмных глаз: людям казалось, что их прибивают к стене гвоздями, и они отворачивались.
Рядом с Гаитянцем шёл молодой парень со светлыми волосами, который что-то оживлённо спутнику рассказывал и при этом жестикулировал и улыбался. Одет он был в броню для мотокросса, шлем висел на боку, а на спине, так же на ремне, был небольшой автомат, а на поясе справа и слева – два пистолета. Чистота и качество его одежды, а так же лицо Юноши говорили о том, что и он прибыл сюда ненадолго. Это тоже был житель совсем другого мира.
Слева от Гаитянца шел человек, как будто сошедший с картин о Диком Западе: старый грязный пыльник, под ним – такой же чистоты джинсовая рубаха, заправленная в камуфляжные штаны расцветкой под пустыню. Штаны были заправлены в старые армейские берцы. На голове Ковбоя была кожаная шляпа, порядком запылившаяся и растрёпанная. Лицо человека выдавало в нём жителя Пустошей – обветренное, с несколькими глубокими морщинами и седеющей бородой. В коротких волосах, выглядывавших из-под шляпы, тоже была седина. На плече Ковбоя красовалась огромная охотничья винтовка крупного калибра с оптическим прицелом.
- … и прикинь, старик, у них тут есть лошади. Лошади, представь себе, - лицо Юноши светилось неподдельным счастьем. – Я лошадей-то, поди, только на картинках в сети и видел. Хотя… у меня такое ощущение, что не только на картинках. Странно всё это, как будто их образ мне и раньше был знаком. Ну да ладно, так объясни ещё раз, какого хрена мы тут забыли?
- Мы тут в этом местечке ищем так называемых Серебряных Старейшин, они нам помогут со старым программируемым ключом.
Юноша закатил глаза и нарочито вздохнул:
- Нет, ты не понял. Какого хрена мы ВООБЩЕ тут делаем? Спору нет, место тут намного лучше, чем эта дыра Чикаго, однако мы не для этого ехали издалека?
Гаитянец некоторое время подумал, затем произнёс.
- Мы ищем одного преступника, который виновен в возникновении новой болезни в нашем городе. Так? Его следы нашлись тут, а именно – на старой подводной базе корпорации Био Лаб. Так? Так. Туда попасть может только тот, у кого есть ключ доступа, мы его нашли, но он не работает – его надо чинить. Такими знаниями я не обладаю, база законсервирована давно. Ими, говорят, обладают эти Серебряные Старейшины. И вот мы здесь.
- Ааа, - протянул Юноша, - тогда ладно.
Гаитянец хмыкнул, про себя подумав: «Вот и стоило ради всего этого разводить объяснения», а тем временем Ковбой, внимательно слушая объяснения Гаитянца, повернулся к своим спутникам.
- Старейшины помогут, но вы не думайте, что они это сделают просто так. Вам наверняка придётся что-то для них сделать.
- Не привыкать, - отмахнулся Юноша, - мы со Стариком уже столько работы переделали, причём самой опасной.
- Такая работа, зачастую, ведёт к опасным последствиям и я не был бы так доволен такой работой, Орфо, - Ковбой назвал Юношу тем именем, которым тот представился при первой встрече. – У меня есть дочь, она тоже обожает «работу с риском», вставила себе несколько новомодных штучек, глаза там модифицировала и прочее. Теперь из больницы не вылезает, так-то.
Оба наёмника остановились и пристально посмотрели на Ковбоя.
- А как дочь-то твою зовут? – С интересом спросил Орфо, прищурив глаза.
- Ренэ, - ответил Ковбой и Гаитянец громко засмеялся. Смех был у него такой же, как и голос – низкий и хрипловатый.
- Что смешного, Цербер? – Спросил Ковбой, назвав Гаитянца его именем.
- Да знакомы мы с твоей дочерью, даже успели посмеяться над её умением быстро исчезать с задания в больницу.
- С моей дочерью? – Лицо Ковбоя переменилось, он стал слушать очень внимательно, - Где она сейчас? С ней всё хорошо? Как мне её увидеть?
- Она в нашем полевом лагере. – Продолжил Цербер свою речь, - Я тебя туда отведу, и ты получишь ответы на все свои вопросы. Но только после того, как мы поговорим со Старейшинами.
- Идёт, Цербер, - произнёс ковбой, - Пошли же, не мешкая.
Пока длился их разговор, трое подошли к небольшой площади, на которой не было ни машин, ни лоточников. Только дети, одетые в старую одежду, ушитую по ним из более крупной, местами заплатанную, играли в свои игры. На другом конце площади стоял уже сам торговый центр, в него вели четыре обшарпанные керамобетонные ступени, практически не поддающиеся влиянию времени. На уровне крыши крепились кронштейны для удержания больших солнечных панелей. В дождь и непогоду они должны были убирать панели в ниши стен, но сети в этой округе давно не было, равно как и работающих узлов связи, а потому панели теперь были выпущены почти на максимум, и в итоге здание по вине урагана лишилось нескольких из них.
Это Цербер отметил, мельком взглянув наверх, а затем, следом за Ковбоем, зашёл внутрь здания. За ним проследовал Орфо.
Внутренние помещения торгового центра уже ничем не напоминали о его прошлом. На месте торговых секций и закусочных появились старые палатки и высокие перегородки из листов железа, сетки и картона - они обозначали чьи-то жилые помещения. В полутьме светились импровизированные кухни, из которых до самой крыши первого этажа поднимался дым с ароматами жареного мяса, овощей и другой снеди. Старые эскалаторы давно обвалились, лифты не работали и поэтому Ковбой повёл двоих спутников по пожарной лестнице, ставшей теперь основной.
Верхний этаж был полностью переделан под огромный зал. Закрытый шторами из тёмной ткани, он был погружён в полумрак и только кое-где лучи яркого солнца, пробивавшиеся между неплотно сомкнутыми кусками ткани, оставляли длинные полосы света, в которых дрожала пыль. Воздух на этаже был прохладным, легкий ветерок иногда пробегал по пустому залу. Сейчас, в это время, на этаже почти никого не было. Слева от лестницы виднелась старая барная стойка, за ней – стеллаж. Он был наполовину пуст, а на вторую половину заполнен в большинстве своём бутылками без этикеток с мутным содержимым, оттенки напитков менялись от бутылки к бутылке, но в целом были между серым и грязно-бурым. И только редко, как будто являя собой осколки другого более совершенного и прекрасного мира, на полках виднелась бутылка-другая виски или бренди. До небольшой перегородки справа, отмечавшей разные секции большого зала, стояли бильярдные столы.
- Кто куда, а я за барную стойку, - сказал Ковбой, - а вам направо до самого конца.
- А кто нас представит, умник? – тихо проговорил Цербер.
- Они всё уже знают, уверяю вас.
С этими словами Ковбой сел за барную стойку и, после нескольких громких возгласов, откинув тряпку камуфляжного цвета, из заднего помещения вышел заспанный бармен, покрыл на чём свет стоит всех, кто днём приходит надираться и принялся общаться с посетителем. Цербер и Орфо отправились через тёмный тихий зал в помещение к Старейшинам.
Раздвинув тёмные шторки, Цербер и Орфо зашли в небольшое круглое помещение, посреди которого стоял стол. Обои, покрытие пола, покрывало на столе – всё было тёмно-красных оттенков. Слева в стене темнел проём, ведущий в длинный коридор. Комнату освещала синеватым неярким светом большая круглая лампа, стоявшая на столе.
Из коридора неторопливо вышли пять фигур в длинных рваных плащах с накинутыми на голову капюшонами. Из-под плащей виднелись длинные тонкие серебристые руки с электроприводами в суставах, а кисти были тонкими, металлически-серебристыми и шестипалыми. Цербер почувствовал, как его напарник сделал шаг за его спину: при всём своём бесстрашии, он обладал легкой фобией кибернетики, которая распространялась и на роботов-гуманоидов. Тем временем все пятеро скинули свои капюшоны, явив наёмникам свои головы, очень отдалённо напоминавшие человеческие. Самым большим на этих лицах были глаза, на лицевой пластине отсутствовал нос, а рот был представлен тонким отверстием. Вот из этого отверстия и раздался голос, практически без модуляций и с резкими, металлическими оттенками.
- Приветствуем вас, наёмники.
- Привет, - буркнул Цербер, а Орфо просто промолчал, глядя расширившимися глазами на этих «старейшин».
- Зачем вы искали нас? – произнёс второй старейшина точно таким же, как и у первого, голосом.
- Мы искали Серебряных Старейшин, чтобы они помогли нам перепрограммировать вот это устройство, которое сейчас похоже на коробку с оплавленными окатышами. – С этими словами Цербер достал старую коробку, сквозь прозрачный пластик верхней крышки которой были видны бесформенные куски металла.
- Да, Серебряные Старейшины – это мы, нас так называет местное население. Мы многому их обучили, кое-какие старые устройства в этом здании ещё работают. И нам знакомо это устройство, что ты принёс, наёмник. И корпорация БиоЛаб, чью башню оно открывает.
- Я не называл ни корпорации, сделавшей это устройство, ни каких-либо «башен», - Цербер сделал ударение на последнем слове и не подал виду, что слова старейшин его очень заинтересовали.
- Не волнуйся, мы создавались как раз этой корпорацией, - на удивленный взгляд Орфо один из старейшин решил ответить пояснением. – Вижу, тебе что-то непонятно. Мы создавались для Третьей Латиноамериканской Войны, спецподразделение номер 5, кодовое название проекта «Реинкарнация».
- Не свисти, я был на той войне, - сказал зло Цербер, - и вас там не видел, даже слухи о таких как вы не ходили. Я видел уродов, только отдалённо напоминающих людей – их выводили, чтобы вселять ужас в тылах противника. Что они делали с людьми, никому лучше не знать. Я видел результаты распыления боевых микробов и чуть не выблёвывал свои кишки наружу от одного вида этих «результатов» в сожженных деревнях. И я подносил канистру с бензином, чтоб горело получше!.. – Цербер бы так и продолжил свою тираду, если бы его не прервал тот же безэмоциональный механический голос.
- Я не закончил. Наш отряд был опытным, цели – отработать автономность управляемых тел. Эти тела, - он сделал жест головой, как если бы осматривал себя, - были созданы, чтобы вместить конструкты – специальные блоки с программным обеспечением, как можно ближе имитирующим личности солдат, участвующих в проекте «Реинкарнация». Суть его была в том, чтобы не оцифровывать полностью сознание человека – это невозможно без смерти носителя, так как в голове человека, по сути, не хранится ничего конкретного. Образы, обрывки памяти, интуитивные реакции – это всё настолько переплетено и индивидуально, что процесс «оцифровки» мозга должен быть непрерывным. Пока что все опыты заканчивались смертью мозга от недосыпа, истощения и перенапряжения, но в остатке мы имеем программы, очень похожие по мышлению на оригинал. Правда, с недочётами, и эта процедура стала незаконной во многих странах. А проект «Реинкарнация» был призван эту проблему обойти – мы общались с виртуальным интеллектом базы месяцами, решали его задачки, чтобы ему было легче нас понять. Погружались с транс, спали в специальных тиарах, и в результате получились блоки, которые содержали программное обеспечение, наиболее близкое к нам. Копируя его бесконечно, армия могла получить бесконечное количество роботов, технических клонов, кибертел – да чего угодно, с достаточно стандартизованными характеристиками.
И ни один реальный солдат бы не пострадал, более того – ранения в этом случае не должны были учитываться в рассчётах генералов, равно как и смерти. Такая технология быстро бы вывела нашу страну на новый уровень ведения военных действий. Но случайность, как всегда, всё изменила – в первый же наш выход тактическая ядерная ракета стерла исследовательский центр в пыль вместе с нашими прототипами, материалами по проекту «Реинкарнация» и другими клонами. Если бы мы были просто андроидами и геноидами, - четыре старейшины повернулись к пятому, который, судя по всему, когда-то был женщиной, - мы бы гнили в джунглях, но в нас находится программное обеспечение, наиболее близко подходящее к нашим прототипам. Мы чувствуем, что надо беспокоиться за себя, следить за собой. Мы помним, что было такое ощущение – шерсть собаки, вкус жареного мяса на гриле, тепло солнечных лучей. И нам грустно, что мы не можем больше этого испытать. Мы видим, как стареют наши искусственные тела, к которым не подберёшь больше запчастей. Мы видим, как один за одним оставляют нас наши товарищи.
- Вот они, - проговорил андроид, бывший женщиной, выйдя вперед и положив на стол большой мешок, - тут находятся все блоки от тел наших боевых друзей, которые не смогли уже двигаться. Но мы обладаем и механической частью сознания – выполнять своё предназначение, работать, несмотря ни на что, пока либо работа не будет выполнена, либо мы не умрём. Корпорация БиоЛабс сильно пострадала во время Коллапса Экономики, поэтому законсервировала очень много баз в Ржавом Поясе. Одна из них – недалеко отсюда, к югу от городка Вельпараисо. Там находится охраняемый центр по созданию технических клонов человека. Мы могли бы загрузить туда наши программы и получить долгожданные человеческие тела с человеческими органами чувств, способные есть, спать и испражняться. Это уже будем не мы, а совсем другие люди – у новых тел своя биохимия, свои мышцы и прочее, но мы готовы на это. Мы понимаем, что на самом деле умерли – это лишь оболочка с программами. Но умерев окончательно, мы возродимся снова. Нам нужны соотрядники из людей, желательно без кибернетики.
- Воу-воу-воу, сестрёнка, или там братишка, или как там тебя уж не знаю, - вышел из-за спины Цербера Орфо. Он, кажется, забыл о своей фобии, - Ты хочешь сказать, что мы как раз те Избранные, что должны идти с вами в охраняемый корпоративный центр? А ху-ху не хо-хо? Зачем мы-то вам, а?
- Мы – механизмы, - ответил так же бесстрастно старейшина, - и отряд из нас сильно уязвим. Да, в боевом плане мы эффективны, но и минусы есть. Вот в этом случае мы хотим, чтобы вы были с нами, взяли наши блоки, положили в мешок к товарищам и докончили дело.
- А вы нам за это поможете с устройством. А кто помогать будет, если вас всех поломают? – спросил Цербер.
- Неважно, каким телом вам помогать, - ответил один из старейшин, постучав пальцем по голове, - знания вот здесь. Блоки сознания многократно защищены от электромагнитных и прочих воздействий, но остальные тела-то нет. Это просто не возможно. Вы помогаете нам, мы помогаем вам – всё прагматично и взаимовыгодно. Так каков ваш ответ?
Старый грузовик с затянутым тентом кузовом ехал по дороге, на которой от жары колыхался воздух – растрескавшийся нагретый асфальт и керамобетон отдавали набранное за день тепло сумеречному небу. Одна фара у грузовика не работала – была разбита, а вторую просто не включили. Орфо и Цербер, сидящие в кабине, надели очки с чуть более широкими, чем у обычных противосолнечных, плоскостями. Так называемые Мирроршейды имели перед «умными» очками один недостаток – малую функциональность, но и неоспоримое преимущество – не закрывали половину лица. У Ковбоя таких очков не было, и он в сумерках переставал видеть дорогу перед машиной, но спрашивать ничего не хотел. Он слушал диалог двух наёмников и думал о дочери, которую, уезжая, оставил в Чикаго в лагере кочевников. А она, оказывается, вот с этими самыми наёмниками и ходила на задание. Они многое порассказали ему о приключениях его дочери.
- И всё-таки не могу поверить, что ты согласился, старик. Не похоже что-то на тебя, - сказал Орфо, громко чавкая жвачкой и выставив локоть из окна.
- А что я должен был делать? Яйца им отстрелить, которых у них нет? Они нам нужны не меньше, чем мы им, а слово своё они сдержат.
Две подвешенные игральные кости качались перед взором сидящих в кабине в такт покачиванию машины на неровностях дороги.
- Ладно, как знаешь. Я с тобой, - сказал Орфо.
- А я нет, мне бы дочь увидеть. Может, даже уговорю её переехать жить к нам, наконец, - сказал Ковбой. Орфо хотел было прочитать ему длинную отповедь по поводу того, что он думает про такого очкодавного бойца и его попытки увести другого бойца из отряда, но услышал, как Цербер сказал: «Твой выбор», - и не стал ругаться с Ковбоем.
Вскоре в пустошах стали видны огни базы: светились изнутри большие армейские палатки, светили слабым светом фонари на солнечных аккумуляторах, обозначая границы базы, светились габаритные лампы на работающей технике и экзоскелетах. Часть развёрнутого полевого лагеря освещали висящие в воздухе квадрокоптеры мощным конусом света галогеновых прожекторов – в тех местах, где это было совершенно необходимо для дела. В видимой части базу по периметру обходил старый силовой доспех «Британник». Полутонная конструкция при каждом шаге слегка подгружалась в землю.
Около одной из палаток сидела на ящике от патронов девушка, блондинка точёной внешности, такой, что обзавидовались бы и супермодели, благо там похвастать было чем. Легкий комбинезон подчёркивал формы, стильные «умные» очки были сдвинуты на лоб. Они отражали узкий треугольник приоткрытого тента, служащего входом в палатку, из которой доносился шум и запахи вкусной еды. Свет падал на правую часть её лица, а так же на автоматическую винтовку, которую девушка держала на коленях. Оптический прицел, сошки и глушитель указывали на серьёзность её намерений. Автомобиль остановился неподалёку от бойца в силовой броне, который вышел автомобилю навстречу.
- Эй, это мы, пропускай, - крикнул Орфо, высунувшись из окна, а когда силовой доспех, кивнув, отошёл в сторону, пробормотал, - в следующий раз членом помашу.
Проехав ещё пятьдесят метров, старый автомобиль остановился, а девушка встала с короба и пошла навстречу ему, улыбаясь.
- А я думаю, чей там голос слышится? Ну как, с чем вернулись? – широко улыбнувшись, спросила она, разведя руки в стороны, так и не выпустив своё оружие.
- Зайдём, расскажу, - сказал, улыбнувшись, Орфо, а затем, обратив внимание на ствол в руках девушки, спросил, прищурившись:
- А это что такое? Нет, штука клёвая, но ты из неё стрелять-то умеешь?
Грузовик тем временем перестал шуметь, его фары погасли, оставив из освещения только свет, идущий из палатки. Света стало немного больше, когда Цербер с Ковбоем открыли полог, входя внутрь.
- Это снайперка, - сказала девушка, хлопая светлыми глазами и слушая, как Орфо залился смехом:
- Машка, какая снайперка, сестрёнка? – Девушку, вообще-то, звали Мария Кастл, сокращённо от Кастильоне, но она, почему-то, называла себя на русский манер «Маня», что звучало как «Мания», или Маша. Короткое имя прижилось, и теперь все её иначе как Маша и не называли, - Это фигня а не снайперка, кто тебе это дал? Да и вообще, - тут он внезапно посерьёзнел, - ты стрелять-то из неё умеешь?
- Да, - ничуть не смутившись тирады Орфо, сказала Мария, - я ходила в тир в полицейской академии.
- Даааа, - протянул Орфо, снова улыбаясь, - тир - это серьёзно. Ладно, давай, пошли внутрь, а то всё без нас съедят, заодно и расскажу, что мы узнали.
Охранники в силовых доспехах обходили лагерь по периметру, патрульные дроны дополняли защиту. Лагерь спал после дневной работы, и источников света было минимальное количество – только самое необходимое. В одной из палаток, в жилом её отсеке, горел тусклый свет, видимый сквозь стенку палатки. Внутри палатки, сев на двух койках лицом друг к другу и поставив биолюминесцентный фонарик на тумбу, беседовали шестеро людей. К уже знакомым лицам прибавились две молодые девушки. Одна явно была наёмником: с двумя линзами, закреплёнными на ободе, вшитом вокруг глаз. Сами линзы были из сверхтонких проводящих плёнок и могли собираться в обод или выдвигаться наподобие линз тёмных очков. За ушами девушки виднелись прикрытые крышками микропоры телесного цвета гнёзда разъемов. Она была самой немногословной из всех. Одета она была в армейский комбинезон, на коленях лежал пистолет, который она, даже не глядя, ловко и быстро собирала. Вторая как будто сошла с экрана фильмов двадцатого века о сытой и счастливой Америке. Красивая темноволосая, молодо выглядящая женщина была одета в лёгкую природных тканей одежду, что уже говорило об её достатке само по себе. Она была воплощённым спокойствием, слушая внимательно обсуждение и пока не говоря ни слова.
- Я в любом случая буду не с вами, мне надо отлежаться ещё, - безэмоционально произнесла наёмница. – К тому же вы привели отца, нам есть что обсудить.
- Понятно, - протянул Орфо, - Ты, Ренэ, решила соскочить и, как обычно, перед самым делом. В штаны наклала али как?
Собранный пистолет взлетел вверх в руке наемницы, рефлексы которой были дополнительно ускорены. Но как бы быстро ни двигалась она, пожилой ветеран Второй Латиноамериканской – Цербер – оказался быстрее, левой рукой перехватив руку Ренэ с пистолетом и придавив её к крышке тумбочки а правой, незаметно ни для кого, выхватил свой боевой нож. Зелёное полупрозрачное лезвие остановилось, слегка прикоснувшись к горлу женщины. С того места, до которого дотронулось лезвие, потекла тонкая струйка крови. Цербер медленно повернулся к Орфо, только и успевшему сказать «Воу-воу, старик!..»
- Не ерунди, - сказал он, - нам надо дело делать, а не воевать друг с другом. Совсем уже ума лишились, - вторую фразу от произнёс, медленно поворачиваясь к Ренэ. – А ты не вздумай больше ещё тут пушками размахивать, иначе твой папочка тебя не дождется. – Сказано это было тихо, но Ренэ медленно кивнула и произнесла:
- Я поняла тебя, Вега, - Назвав Цербера его настоящим именем, она, как только Вега убрал нож от её горла, приложила пластырь к порезу, буднично прокомментировав: «Хороший нож». Затем она встала, положила пистолет в кобуру и пошла к выходу со словами:
- Я тут не участвую, поэтому и общаться вам не буду мешать. Завтра уеду с отцом в лагерь кочевников. Давно было пора – не прижилась я в городе.
- Скатертью дорога, - тихо прошептал Орфо ей в след.
Дальнейшая беседа шла спокойно, даже буднично. Как будто компания решала, куда им поехать на барбекю. Вега, Маша и Орфо говорили, какой тактики будут придерживаться и с каким оружием выдвигаться, спокойная девушка – её звали Тереза – твёрдо сказала, что им нужен будет медик и она тоже пойдёт, взяв медицинский полевой доспех на складе.
- Тю, сестрён, - протянул Орфо, - а ты знаешь, как на него медики ругаются? Очень неудобен.
- Лучше пусть будет неудобен, чем я получу пулю и загнусь, - сказала она и с этой логикой никто не смог поспорить.
Глубокой ночью решив, наконец, все вопросы, отряд лёг спать – завтра должен был быть тяжёлый день и никто не мог предсказать, что им ждать внутри исследовательского центра.
Посреди обширных пространств к югу от озера Мичиган стоял огромный торговый центр. На его крыше выросли молодые деревца, на парковке кое-где пробилась трава, солнечные панели работали далеко не все, раскрываясь как лепестки цветка с восходом солнца и снова прячась в ниши стен с закатом.
Архитекторы этого здания и представить себе не могли, что вокруг их детища кто-то построит трехметровую ограду из сваренных вместе автомобильных крыш в несколько слоёв, что в его внутренних помещениях на третьем этаже вместо магазинов будет один большой бар.
Ветры рушащейся экономики и далёкой войны сделали ненадолго ненужным и забытым торговый комплекс, находящийся далеко от города Чикаго. Его забыли жители города, корпорации и власти – им было не до того, а открыли его для себя заново, спустя много лет совсем другие, но тоже забытые всеми люди.
Сложная программа управления зданием ещё работала, как и её терминалы, получая питание от огромных солнечных батарей, система распознавания речи помогла найти общий язык с теми, кто не умел читать и писать. В скором времени в одном из уголков Американской Пустоши снова заиграл очень знакомый её жителям сюжет: кочевники обустраивают автономное стареющее здание, давным-давно ставшее никому не нужным и могущее благодаря своим программам управления объяснить кочевникам, что и где надо поддерживать в рабочем состоянии. И, главное, как.
Старые трейлеры с двух сторон ограничивали проход, по которому шли навстречу друг другу два потока людей. Гомон, крики продавцов товара, слышимые с лотков, дым и запахи от готовящейся еды в забегаловках – всё это наполняло воздух этой улицы, как называли проход на рынке от стоянки трейлеров до главного входа в Здание местные люди. Главный дом, вокруг которого они обустроили свой маленький город в пустоши, обнесённый стеной, они называли просто – Здание. По проходу шли разные люди обоих полов – одетые в грязные комбинезоны и шляпы работники сада, грузчики в футболках (сейчас была середина жаркого лета), женщины в обрезанных как можно короче джинсовых шортах. Среди всей толпы выделялись трое. Первый – очень высокий человек, носивший на лице черты негров, индейцев и белых людей. Его густые вьющиеся волосы были собраны в хвост. Носил он на теле старый комплект брони американских солдат, такие комплекты часто всплывали на рынках, будучи официально списаны со складов снабжения. За спиной у человека висел на ремне огромный дробовик, на поясе – не менее внушительный револьвер с одной стороны, и небольшой армейский нож в ножнах с другой. Что больше всего бросалось в глаза местным жителям – это лицо этого человека. Ни явно заметных шрамов, ни глубоких морщин, ни следов тяжёлой жизни в пустошах – явно этот человек был здесь, в поселении, гостем. Он родился на острове Гаити, но многие из местных не подозревали о существовании такого острова, потому никто бы не смог точно сказать, какой расы был этот гость. А больше всего местным жителям, которые смотрели в глаза Гаитянца, запомнилось ощущение, вызываемое взглядом его тёмных глаз: людям казалось, что их прибивают к стене гвоздями, и они отворачивались.
Рядом с Гаитянцем шёл молодой парень со светлыми волосами, который что-то оживлённо спутнику рассказывал и при этом жестикулировал и улыбался. Одет он был в броню для мотокросса, шлем висел на боку, а на спине, так же на ремне, был небольшой автомат, а на поясе справа и слева – два пистолета. Чистота и качество его одежды, а так же лицо Юноши говорили о том, что и он прибыл сюда ненадолго. Это тоже был житель совсем другого мира.
Слева от Гаитянца шел человек, как будто сошедший с картин о Диком Западе: старый грязный пыльник, под ним – такой же чистоты джинсовая рубаха, заправленная в камуфляжные штаны расцветкой под пустыню. Штаны были заправлены в старые армейские берцы. На голове Ковбоя была кожаная шляпа, порядком запылившаяся и растрёпанная. Лицо человека выдавало в нём жителя Пустошей – обветренное, с несколькими глубокими морщинами и седеющей бородой. В коротких волосах, выглядывавших из-под шляпы, тоже была седина. На плече Ковбоя красовалась огромная охотничья винтовка крупного калибра с оптическим прицелом.
- … и прикинь, старик, у них тут есть лошади. Лошади, представь себе, - лицо Юноши светилось неподдельным счастьем. – Я лошадей-то, поди, только на картинках в сети и видел. Хотя… у меня такое ощущение, что не только на картинках. Странно всё это, как будто их образ мне и раньше был знаком. Ну да ладно, так объясни ещё раз, какого хрена мы тут забыли?
- Мы тут в этом местечке ищем так называемых Серебряных Старейшин, они нам помогут со старым программируемым ключом.
Юноша закатил глаза и нарочито вздохнул:
- Нет, ты не понял. Какого хрена мы ВООБЩЕ тут делаем? Спору нет, место тут намного лучше, чем эта дыра Чикаго, однако мы не для этого ехали издалека?
Гаитянец некоторое время подумал, затем произнёс.
- Мы ищем одного преступника, который виновен в возникновении новой болезни в нашем городе. Так? Его следы нашлись тут, а именно – на старой подводной базе корпорации Био Лаб. Так? Так. Туда попасть может только тот, у кого есть ключ доступа, мы его нашли, но он не работает – его надо чинить. Такими знаниями я не обладаю, база законсервирована давно. Ими, говорят, обладают эти Серебряные Старейшины. И вот мы здесь.
- Ааа, - протянул Юноша, - тогда ладно.
Гаитянец хмыкнул, про себя подумав: «Вот и стоило ради всего этого разводить объяснения», а тем временем Ковбой, внимательно слушая объяснения Гаитянца, повернулся к своим спутникам.
- Старейшины помогут, но вы не думайте, что они это сделают просто так. Вам наверняка придётся что-то для них сделать.
- Не привыкать, - отмахнулся Юноша, - мы со Стариком уже столько работы переделали, причём самой опасной.
- Такая работа, зачастую, ведёт к опасным последствиям и я не был бы так доволен такой работой, Орфо, - Ковбой назвал Юношу тем именем, которым тот представился при первой встрече. – У меня есть дочь, она тоже обожает «работу с риском», вставила себе несколько новомодных штучек, глаза там модифицировала и прочее. Теперь из больницы не вылезает, так-то.
Оба наёмника остановились и пристально посмотрели на Ковбоя.
- А как дочь-то твою зовут? – С интересом спросил Орфо, прищурив глаза.
- Ренэ, - ответил Ковбой и Гаитянец громко засмеялся. Смех был у него такой же, как и голос – низкий и хрипловатый.
- Что смешного, Цербер? – Спросил Ковбой, назвав Гаитянца его именем.
- Да знакомы мы с твоей дочерью, даже успели посмеяться над её умением быстро исчезать с задания в больницу.
- С моей дочерью? – Лицо Ковбоя переменилось, он стал слушать очень внимательно, - Где она сейчас? С ней всё хорошо? Как мне её увидеть?
- Она в нашем полевом лагере. – Продолжил Цербер свою речь, - Я тебя туда отведу, и ты получишь ответы на все свои вопросы. Но только после того, как мы поговорим со Старейшинами.
- Идёт, Цербер, - произнёс ковбой, - Пошли же, не мешкая.
Пока длился их разговор, трое подошли к небольшой площади, на которой не было ни машин, ни лоточников. Только дети, одетые в старую одежду, ушитую по ним из более крупной, местами заплатанную, играли в свои игры. На другом конце площади стоял уже сам торговый центр, в него вели четыре обшарпанные керамобетонные ступени, практически не поддающиеся влиянию времени. На уровне крыши крепились кронштейны для удержания больших солнечных панелей. В дождь и непогоду они должны были убирать панели в ниши стен, но сети в этой округе давно не было, равно как и работающих узлов связи, а потому панели теперь были выпущены почти на максимум, и в итоге здание по вине урагана лишилось нескольких из них.
Это Цербер отметил, мельком взглянув наверх, а затем, следом за Ковбоем, зашёл внутрь здания. За ним проследовал Орфо.
Внутренние помещения торгового центра уже ничем не напоминали о его прошлом. На месте торговых секций и закусочных появились старые палатки и высокие перегородки из листов железа, сетки и картона - они обозначали чьи-то жилые помещения. В полутьме светились импровизированные кухни, из которых до самой крыши первого этажа поднимался дым с ароматами жареного мяса, овощей и другой снеди. Старые эскалаторы давно обвалились, лифты не работали и поэтому Ковбой повёл двоих спутников по пожарной лестнице, ставшей теперь основной.
Верхний этаж был полностью переделан под огромный зал. Закрытый шторами из тёмной ткани, он был погружён в полумрак и только кое-где лучи яркого солнца, пробивавшиеся между неплотно сомкнутыми кусками ткани, оставляли длинные полосы света, в которых дрожала пыль. Воздух на этаже был прохладным, легкий ветерок иногда пробегал по пустому залу. Сейчас, в это время, на этаже почти никого не было. Слева от лестницы виднелась старая барная стойка, за ней – стеллаж. Он был наполовину пуст, а на вторую половину заполнен в большинстве своём бутылками без этикеток с мутным содержимым, оттенки напитков менялись от бутылки к бутылке, но в целом были между серым и грязно-бурым. И только редко, как будто являя собой осколки другого более совершенного и прекрасного мира, на полках виднелась бутылка-другая виски или бренди. До небольшой перегородки справа, отмечавшей разные секции большого зала, стояли бильярдные столы.
- Кто куда, а я за барную стойку, - сказал Ковбой, - а вам направо до самого конца.
- А кто нас представит, умник? – тихо проговорил Цербер.
- Они всё уже знают, уверяю вас.
С этими словами Ковбой сел за барную стойку и, после нескольких громких возгласов, откинув тряпку камуфляжного цвета, из заднего помещения вышел заспанный бармен, покрыл на чём свет стоит всех, кто днём приходит надираться и принялся общаться с посетителем. Цербер и Орфо отправились через тёмный тихий зал в помещение к Старейшинам.
Раздвинув тёмные шторки, Цербер и Орфо зашли в небольшое круглое помещение, посреди которого стоял стол. Обои, покрытие пола, покрывало на столе – всё было тёмно-красных оттенков. Слева в стене темнел проём, ведущий в длинный коридор. Комнату освещала синеватым неярким светом большая круглая лампа, стоявшая на столе.
Из коридора неторопливо вышли пять фигур в длинных рваных плащах с накинутыми на голову капюшонами. Из-под плащей виднелись длинные тонкие серебристые руки с электроприводами в суставах, а кисти были тонкими, металлически-серебристыми и шестипалыми. Цербер почувствовал, как его напарник сделал шаг за его спину: при всём своём бесстрашии, он обладал легкой фобией кибернетики, которая распространялась и на роботов-гуманоидов. Тем временем все пятеро скинули свои капюшоны, явив наёмникам свои головы, очень отдалённо напоминавшие человеческие. Самым большим на этих лицах были глаза, на лицевой пластине отсутствовал нос, а рот был представлен тонким отверстием. Вот из этого отверстия и раздался голос, практически без модуляций и с резкими, металлическими оттенками.
- Приветствуем вас, наёмники.
- Привет, - буркнул Цербер, а Орфо просто промолчал, глядя расширившимися глазами на этих «старейшин».
- Зачем вы искали нас? – произнёс второй старейшина точно таким же, как и у первого, голосом.
- Мы искали Серебряных Старейшин, чтобы они помогли нам перепрограммировать вот это устройство, которое сейчас похоже на коробку с оплавленными окатышами. – С этими словами Цербер достал старую коробку, сквозь прозрачный пластик верхней крышки которой были видны бесформенные куски металла.
- Да, Серебряные Старейшины – это мы, нас так называет местное население. Мы многому их обучили, кое-какие старые устройства в этом здании ещё работают. И нам знакомо это устройство, что ты принёс, наёмник. И корпорация БиоЛаб, чью башню оно открывает.
- Я не называл ни корпорации, сделавшей это устройство, ни каких-либо «башен», - Цербер сделал ударение на последнем слове и не подал виду, что слова старейшин его очень заинтересовали.
- Не волнуйся, мы создавались как раз этой корпорацией, - на удивленный взгляд Орфо один из старейшин решил ответить пояснением. – Вижу, тебе что-то непонятно. Мы создавались для Третьей Латиноамериканской Войны, спецподразделение номер 5, кодовое название проекта «Реинкарнация».
- Не свисти, я был на той войне, - сказал зло Цербер, - и вас там не видел, даже слухи о таких как вы не ходили. Я видел уродов, только отдалённо напоминающих людей – их выводили, чтобы вселять ужас в тылах противника. Что они делали с людьми, никому лучше не знать. Я видел результаты распыления боевых микробов и чуть не выблёвывал свои кишки наружу от одного вида этих «результатов» в сожженных деревнях. И я подносил канистру с бензином, чтоб горело получше!.. – Цербер бы так и продолжил свою тираду, если бы его не прервал тот же безэмоциональный механический голос.
- Я не закончил. Наш отряд был опытным, цели – отработать автономность управляемых тел. Эти тела, - он сделал жест головой, как если бы осматривал себя, - были созданы, чтобы вместить конструкты – специальные блоки с программным обеспечением, как можно ближе имитирующим личности солдат, участвующих в проекте «Реинкарнация». Суть его была в том, чтобы не оцифровывать полностью сознание человека – это невозможно без смерти носителя, так как в голове человека, по сути, не хранится ничего конкретного. Образы, обрывки памяти, интуитивные реакции – это всё настолько переплетено и индивидуально, что процесс «оцифровки» мозга должен быть непрерывным. Пока что все опыты заканчивались смертью мозга от недосыпа, истощения и перенапряжения, но в остатке мы имеем программы, очень похожие по мышлению на оригинал. Правда, с недочётами, и эта процедура стала незаконной во многих странах. А проект «Реинкарнация» был призван эту проблему обойти – мы общались с виртуальным интеллектом базы месяцами, решали его задачки, чтобы ему было легче нас понять. Погружались с транс, спали в специальных тиарах, и в результате получились блоки, которые содержали программное обеспечение, наиболее близкое к нам. Копируя его бесконечно, армия могла получить бесконечное количество роботов, технических клонов, кибертел – да чего угодно, с достаточно стандартизованными характеристиками.
И ни один реальный солдат бы не пострадал, более того – ранения в этом случае не должны были учитываться в рассчётах генералов, равно как и смерти. Такая технология быстро бы вывела нашу страну на новый уровень ведения военных действий. Но случайность, как всегда, всё изменила – в первый же наш выход тактическая ядерная ракета стерла исследовательский центр в пыль вместе с нашими прототипами, материалами по проекту «Реинкарнация» и другими клонами. Если бы мы были просто андроидами и геноидами, - четыре старейшины повернулись к пятому, который, судя по всему, когда-то был женщиной, - мы бы гнили в джунглях, но в нас находится программное обеспечение, наиболее близко подходящее к нашим прототипам. Мы чувствуем, что надо беспокоиться за себя, следить за собой. Мы помним, что было такое ощущение – шерсть собаки, вкус жареного мяса на гриле, тепло солнечных лучей. И нам грустно, что мы не можем больше этого испытать. Мы видим, как стареют наши искусственные тела, к которым не подберёшь больше запчастей. Мы видим, как один за одним оставляют нас наши товарищи.
- Вот они, - проговорил андроид, бывший женщиной, выйдя вперед и положив на стол большой мешок, - тут находятся все блоки от тел наших боевых друзей, которые не смогли уже двигаться. Но мы обладаем и механической частью сознания – выполнять своё предназначение, работать, несмотря ни на что, пока либо работа не будет выполнена, либо мы не умрём. Корпорация БиоЛабс сильно пострадала во время Коллапса Экономики, поэтому законсервировала очень много баз в Ржавом Поясе. Одна из них – недалеко отсюда, к югу от городка Вельпараисо. Там находится охраняемый центр по созданию технических клонов человека. Мы могли бы загрузить туда наши программы и получить долгожданные человеческие тела с человеческими органами чувств, способные есть, спать и испражняться. Это уже будем не мы, а совсем другие люди – у новых тел своя биохимия, свои мышцы и прочее, но мы готовы на это. Мы понимаем, что на самом деле умерли – это лишь оболочка с программами. Но умерев окончательно, мы возродимся снова. Нам нужны соотрядники из людей, желательно без кибернетики.
- Воу-воу-воу, сестрёнка, или там братишка, или как там тебя уж не знаю, - вышел из-за спины Цербера Орфо. Он, кажется, забыл о своей фобии, - Ты хочешь сказать, что мы как раз те Избранные, что должны идти с вами в охраняемый корпоративный центр? А ху-ху не хо-хо? Зачем мы-то вам, а?
- Мы – механизмы, - ответил так же бесстрастно старейшина, - и отряд из нас сильно уязвим. Да, в боевом плане мы эффективны, но и минусы есть. Вот в этом случае мы хотим, чтобы вы были с нами, взяли наши блоки, положили в мешок к товарищам и докончили дело.
- А вы нам за это поможете с устройством. А кто помогать будет, если вас всех поломают? – спросил Цербер.
- Неважно, каким телом вам помогать, - ответил один из старейшин, постучав пальцем по голове, - знания вот здесь. Блоки сознания многократно защищены от электромагнитных и прочих воздействий, но остальные тела-то нет. Это просто не возможно. Вы помогаете нам, мы помогаем вам – всё прагматично и взаимовыгодно. Так каков ваш ответ?
Старый грузовик с затянутым тентом кузовом ехал по дороге, на которой от жары колыхался воздух – растрескавшийся нагретый асфальт и керамобетон отдавали набранное за день тепло сумеречному небу. Одна фара у грузовика не работала – была разбита, а вторую просто не включили. Орфо и Цербер, сидящие в кабине, надели очки с чуть более широкими, чем у обычных противосолнечных, плоскостями. Так называемые Мирроршейды имели перед «умными» очками один недостаток – малую функциональность, но и неоспоримое преимущество – не закрывали половину лица. У Ковбоя таких очков не было, и он в сумерках переставал видеть дорогу перед машиной, но спрашивать ничего не хотел. Он слушал диалог двух наёмников и думал о дочери, которую, уезжая, оставил в Чикаго в лагере кочевников. А она, оказывается, вот с этими самыми наёмниками и ходила на задание. Они многое порассказали ему о приключениях его дочери.
- И всё-таки не могу поверить, что ты согласился, старик. Не похоже что-то на тебя, - сказал Орфо, громко чавкая жвачкой и выставив локоть из окна.
- А что я должен был делать? Яйца им отстрелить, которых у них нет? Они нам нужны не меньше, чем мы им, а слово своё они сдержат.
Две подвешенные игральные кости качались перед взором сидящих в кабине в такт покачиванию машины на неровностях дороги.
- Ладно, как знаешь. Я с тобой, - сказал Орфо.
- А я нет, мне бы дочь увидеть. Может, даже уговорю её переехать жить к нам, наконец, - сказал Ковбой. Орфо хотел было прочитать ему длинную отповедь по поводу того, что он думает про такого очкодавного бойца и его попытки увести другого бойца из отряда, но услышал, как Цербер сказал: «Твой выбор», - и не стал ругаться с Ковбоем.
Вскоре в пустошах стали видны огни базы: светились изнутри большие армейские палатки, светили слабым светом фонари на солнечных аккумуляторах, обозначая границы базы, светились габаритные лампы на работающей технике и экзоскелетах. Часть развёрнутого полевого лагеря освещали висящие в воздухе квадрокоптеры мощным конусом света галогеновых прожекторов – в тех местах, где это было совершенно необходимо для дела. В видимой части базу по периметру обходил старый силовой доспех «Британник». Полутонная конструкция при каждом шаге слегка подгружалась в землю.
Около одной из палаток сидела на ящике от патронов девушка, блондинка точёной внешности, такой, что обзавидовались бы и супермодели, благо там похвастать было чем. Легкий комбинезон подчёркивал формы, стильные «умные» очки были сдвинуты на лоб. Они отражали узкий треугольник приоткрытого тента, служащего входом в палатку, из которой доносился шум и запахи вкусной еды. Свет падал на правую часть её лица, а так же на автоматическую винтовку, которую девушка держала на коленях. Оптический прицел, сошки и глушитель указывали на серьёзность её намерений. Автомобиль остановился неподалёку от бойца в силовой броне, который вышел автомобилю навстречу.
- Эй, это мы, пропускай, - крикнул Орфо, высунувшись из окна, а когда силовой доспех, кивнув, отошёл в сторону, пробормотал, - в следующий раз членом помашу.
Проехав ещё пятьдесят метров, старый автомобиль остановился, а девушка встала с короба и пошла навстречу ему, улыбаясь.
- А я думаю, чей там голос слышится? Ну как, с чем вернулись? – широко улыбнувшись, спросила она, разведя руки в стороны, так и не выпустив своё оружие.
- Зайдём, расскажу, - сказал, улыбнувшись, Орфо, а затем, обратив внимание на ствол в руках девушки, спросил, прищурившись:
- А это что такое? Нет, штука клёвая, но ты из неё стрелять-то умеешь?
Грузовик тем временем перестал шуметь, его фары погасли, оставив из освещения только свет, идущий из палатки. Света стало немного больше, когда Цербер с Ковбоем открыли полог, входя внутрь.
- Это снайперка, - сказала девушка, хлопая светлыми глазами и слушая, как Орфо залился смехом:
- Машка, какая снайперка, сестрёнка? – Девушку, вообще-то, звали Мария Кастл, сокращённо от Кастильоне, но она, почему-то, называла себя на русский манер «Маня», что звучало как «Мания», или Маша. Короткое имя прижилось, и теперь все её иначе как Маша и не называли, - Это фигня а не снайперка, кто тебе это дал? Да и вообще, - тут он внезапно посерьёзнел, - ты стрелять-то из неё умеешь?
- Да, - ничуть не смутившись тирады Орфо, сказала Мария, - я ходила в тир в полицейской академии.
- Даааа, - протянул Орфо, снова улыбаясь, - тир - это серьёзно. Ладно, давай, пошли внутрь, а то всё без нас съедят, заодно и расскажу, что мы узнали.
Охранники в силовых доспехах обходили лагерь по периметру, патрульные дроны дополняли защиту. Лагерь спал после дневной работы, и источников света было минимальное количество – только самое необходимое. В одной из палаток, в жилом её отсеке, горел тусклый свет, видимый сквозь стенку палатки. Внутри палатки, сев на двух койках лицом друг к другу и поставив биолюминесцентный фонарик на тумбу, беседовали шестеро людей. К уже знакомым лицам прибавились две молодые девушки. Одна явно была наёмником: с двумя линзами, закреплёнными на ободе, вшитом вокруг глаз. Сами линзы были из сверхтонких проводящих плёнок и могли собираться в обод или выдвигаться наподобие линз тёмных очков. За ушами девушки виднелись прикрытые крышками микропоры телесного цвета гнёзда разъемов. Она была самой немногословной из всех. Одета она была в армейский комбинезон, на коленях лежал пистолет, который она, даже не глядя, ловко и быстро собирала. Вторая как будто сошла с экрана фильмов двадцатого века о сытой и счастливой Америке. Красивая темноволосая, молодо выглядящая женщина была одета в лёгкую природных тканей одежду, что уже говорило об её достатке само по себе. Она была воплощённым спокойствием, слушая внимательно обсуждение и пока не говоря ни слова.
- Я в любом случая буду не с вами, мне надо отлежаться ещё, - безэмоционально произнесла наёмница. – К тому же вы привели отца, нам есть что обсудить.
- Понятно, - протянул Орфо, - Ты, Ренэ, решила соскочить и, как обычно, перед самым делом. В штаны наклала али как?
Собранный пистолет взлетел вверх в руке наемницы, рефлексы которой были дополнительно ускорены. Но как бы быстро ни двигалась она, пожилой ветеран Второй Латиноамериканской – Цербер – оказался быстрее, левой рукой перехватив руку Ренэ с пистолетом и придавив её к крышке тумбочки а правой, незаметно ни для кого, выхватил свой боевой нож. Зелёное полупрозрачное лезвие остановилось, слегка прикоснувшись к горлу женщины. С того места, до которого дотронулось лезвие, потекла тонкая струйка крови. Цербер медленно повернулся к Орфо, только и успевшему сказать «Воу-воу, старик!..»
- Не ерунди, - сказал он, - нам надо дело делать, а не воевать друг с другом. Совсем уже ума лишились, - вторую фразу от произнёс, медленно поворачиваясь к Ренэ. – А ты не вздумай больше ещё тут пушками размахивать, иначе твой папочка тебя не дождется. – Сказано это было тихо, но Ренэ медленно кивнула и произнесла:
- Я поняла тебя, Вега, - Назвав Цербера его настоящим именем, она, как только Вега убрал нож от её горла, приложила пластырь к порезу, буднично прокомментировав: «Хороший нож». Затем она встала, положила пистолет в кобуру и пошла к выходу со словами:
- Я тут не участвую, поэтому и общаться вам не буду мешать. Завтра уеду с отцом в лагерь кочевников. Давно было пора – не прижилась я в городе.
- Скатертью дорога, - тихо прошептал Орфо ей в след.
Дальнейшая беседа шла спокойно, даже буднично. Как будто компания решала, куда им поехать на барбекю. Вега, Маша и Орфо говорили, какой тактики будут придерживаться и с каким оружием выдвигаться, спокойная девушка – её звали Тереза – твёрдо сказала, что им нужен будет медик и она тоже пойдёт, взяв медицинский полевой доспех на складе.
- Тю, сестрён, - протянул Орфо, - а ты знаешь, как на него медики ругаются? Очень неудобен.
- Лучше пусть будет неудобен, чем я получу пулю и загнусь, - сказала она и с этой логикой никто не смог поспорить.
Глубокой ночью решив, наконец, все вопросы, отряд лёг спать – завтра должен был быть тяжёлый день и никто не мог предсказать, что им ждать внутри исследовательского центра.
-
-
01.08.2018 в 16:11